При проектировании комплекса на Кадашевской набережной возник спор о допустимости создания “новой исторической застройки” в Замоскворечье. Автор отстаивал право создавать современные здания в историческом стиле, превосходящие по качеству существующую застройку, что вызвало разногласия с консервативными архитекторами и краеведами.
Здание Евросоюза спроектировано в комплексе административных зданий на Кадашевской набережной. В то время мы заканчивали строительство административного здания «Интеррос» и оказались вместе с М.Г.Леоновым у вскрытых фундаментов снесенных зданий по Кадашевской набережной. Он меня попросил сделать набросок возможных композиционных решений. Я уходил в отпуск и сказал ему, что за 2 недели сделаю эскиз. Принес наброски я через несколько дней, потому что мне очень хотелось показать возможности этого чудесного участка. Главная моя идея заключалась в том, что в таких местах города можно имитировать историческую застройку, которая по качеству архитектуры «выше» той, которой уже застроено это место.
Обсуждение концепции застройки
Долго шел принципиальный спор между мной и краеведами, историками архитектуры, архитекторами из «Охраны памятников». Основной темой дискуссии стал вопрос: позволительно ли в таких местах, как Замоскворечье, застроенных, в основном, небольшими купеческими особнячками, создавать новую архитектурную атмосферу, имитирующую дворянские усадьбы? Допустимо ли нарушать подлинность исторической среды, повышая при этом архитектурный статус места?
По суждениям моих оппонентов, сделать какую-то малограмотную архитектурную подделку под историзм было можно. А построить объект, процитировав в нем фрагмент памятника архитектуры, или «воссоздать» утерянный памятник, но не на его историческом месте, сделать все профессионально, но без реставрационных обязательств (то есть без «Планово-реставрационного задания» и вольно обращаясь с памятником-аналогом) – нельзя!
А я доказывал, что не только можно, но и нужно! И несколькими своими объектами, выполненными именно по этому принципу, я доказал на практике жизненность подобного подхода. То, что это путает экскурсоводов, показывающих туристам Москву, и полагающих, что перед ними подлинник, скажем, XVIII века, меня не интересует. И даже подталкивает на подобные «обманки». Сфера моего интереса ограничена поиском решения профессиональной задачи – как построить объект с такой степенью достоверности, чтобы его принимали за подлинное историческое здание.
Во время такого спора я так и сказал нашему другу, бывшему ученику моего отца – Николаю Каменеву: «Коля, не считай, что я меньше, чем ты, люблю Москву и хуже, чем ты, ее знаю!». На это, конечно, Н.Каменев ничего возразить не смог. Итак, я в этом комплексе предложил несколько вариантов. Два из них, выполненных в акварели, утверждались на ЭКОСе и остались у меня. И здесь было много интересного. Дело в том, что новый историзм в 1997 году только-только набирал силу, а мои работы были первыми в этом направлении.
Мои предложения
Я предложил два варианта:
1. Комплекс из трёх зданий, спроектированных в классицизме, по Кадашевской набережной, в котором справа – дом с угловой малой купольной четырёхколонной ротондой, выполненный с опорой на чертежи наугольного дома Шереметевых-Разумовских (арх. Василий Иванович Баженов), расположенного на углу Романова переулка и Воздвиженки. Он обращен в нашем предложении главным углом с ротондой к Лаврушинскому переулку и только что возникшему мосту через Обводной (Водоотводный) канал Москва-реки. Слева – дом с малой полуротондой. В средней части - нейтральный дом с фасадом, выполненный в стиле ампир;
2. Второй вариант – с большой угловой купольной ротондой справа и подчиненной ей малой ротондой дома с Воздвиженки слева. Во втором варианте я предложил «воссоздать» знаменитый утраченный памятник архитектуры – дом Анненковой с угла Кузнецкого моста и Петровки (арх. Баженов, 1776 г.) со сдвоенными ионическими колоннами и крупной купольной ротондой, снесён при расширении Петровки в 1946 году. В средней части предложена реплика знаменитого дома И.И.Демидова с Горохова пер., 4, корп.1.
Выбрали первый вариант — как менее активно выделяющийся из исторической, но невнятной, архитектурной среды Замоскворечья. Я, в своих доказательствах возможности сделать ту или иную ротонду, говорил о том, что для большей убедительности можно рассматривать ее в проекции на картинную плоскость, как флигель знаменитой усадьбы Демидовых XVIII века по Большому Толмачёвскому пер., 3, замыкающей перспективу Лаврушинского переулка.
Из истории вопроса
В.И. Баженов в те же годы, когда строился дом на Воздвиженке, построил еще один дом с полуротондой на углу Маросейки, 2, в Китай-городе. Было это в 1797 году, и здание рассматривалось, как «типовой проект» в качестве флигеля усадьбы Варвары Петровны Разумовской (Шереметевой). Сделано все было по её просьбе, причём архитектор не только не стеснялся повтора, но и справедливо считал, что строительство одинаковых домов или использование похожих архитектурных приемов в разных концах Москвы правомерно. Дом сильно перестроен в 1852-54 гг. для братьев И.П. и А. П. Еремеевых. Такой же дом с угловой полуротондой в те же годы был возведен в качестве флигеля усадьбы на углу Пречистенской набережной и Ленивки. Он сохранился, хотя и был почти полностью перестроен в конце 19 века. Таких домов у Баженова было довольно много.
Из сохранившихся ныне, но перестроенных, назову ещё два:
1. дом на углу Тверской ул. (Горького) и площади Пушкина (Страстной) – бывшее здание ВТО (ныне «Галерея Актер»);
2. усадебный дом по Брюсову пер., 21, перестроенный в 1898 году архитектором Сергеем Константиновичем Родионовым, и затем отодвинутый при расширении улицы Горького в 1935 – 1936 годах. В нем сейчас размещается Министерство образования и науки РФ.
Наверняка этот список авторских повторений и реплик конца XVIII и начала XIX века можно дополнять, но смысл один: это приём, который имеет право на существование. При том, что территория Москвы увеличилась за последние 100 лет в 8 раз (не считая Новой Москвы), роль её исторической части возросла. Однако количество сохранившихся памятников архитектуры там столь незначительно, что подобное цитирование, копирование или повторение, с обязательным профессиональным качеством архитектурной работы и в достойном исполнении подрядчиком, должно было бы приветствоваться властями города.
Утверждение проекта
На заседании ЭКОС сначала доложил я, потом выступила Марина Плужникова с результатами ландшафтно-визуального анализа и поддержала нас. А затем начали выступать члены Совета. Мне было чрезвычайно приятно услышать тихий вкрадчивый голос Марины Иосифовны Домшлак, прозвучавший как вопрос, обращенный в никуда: «А что здесь делает дом с Воздвиженки?». Её огромные бархатные глаза излучали изумление и удивление, понятные только мне. Надо сказать, что мы были вполне хорошо знакомы. Марина Иосифовна долгие годы плодотворно работала в знаменитой реставрационной мастерской №13 под руководством Владимира Яковлевича Либсона, друга моего отца, который меня знал с юности. Из чувства почтения и уважения к великому знатоку архитектуры я после заседания ЭКОС постеснялся подойти к Марине Иосифовне и рассказать мою идею застройки набережной.
В результате мы имеем в Москве реплику дома с Воздвиженки, укороченного мной на две оконные оси.
